Февраль 1996 года выдался в Нижнем Новгороде на редкость морозным и снежным.
Однако, не смотря на постоянно падающий снег, город не утопал в ослепительной белизне, а, напротив, выглядел чрезмерно грязным.
По его лицам спешили по своим делам хмурые люди. Не менее хмурые люди проезжали на различных автомобилях. В городе чувствовалось незримое напряжение.
Нельзя сказать, что это напряжение взялось из не-от-куда - все население страны с 1991 года жило в режиме постоянного отчаянного выживания. Бандитизм, инфляция, задержки зарплат, сокращения, новые законы, разрушенная «социалка» - все это вряд ли способствовало счастливой жизни.
Даже «хозяева жизни» - бандиты, банкиры и крупные предприниматели – жили одним днем, ведь не известно, когда и в каком виде тебя настигнет смерть…
Единственными «ростками» стабильности были самые разнообразные кабаки. Удивительно, но даже в самые пики повышения цен, в кабаках они никогда не росли. Не желая терять клиентов (а, значит, и прибыль себе и «крыше») владельцы «разбодяживали» алкогольную продукцию кто чем мог. В результате, в каждом отдельной взятом кабаке пиво имело свой, «фирменный» вкус.
Кабак, о котором пойдет речь, был ничем не примечателен. Все в нем осталось еще с советских времен, правда сильно постарело внешне и физически обветшало.
Вывески кабак не имел. Тяжелая деревянная дверь, два окна на улицу и одно, совсем маленькое, во двор. Во дворе стояла котельная и именно эта близость позволяла кабаку находится в аномальном тепле, по сравнению с другими домами вокруг, где, порой, тепло даже отключали.
Внутри кабака были желтые грязные стены, на полу расколотая и выбитая до бетона мелкая плитка. По площади помещения хаотично стояли «стоячие» столы, в дальней части комнаты был прилавок, за которым стояла толстая некрасива, но, судя по всему, еще молодая тетка. Она разливала из одного крана разные сорта пива, о чем постоянные гости заведения, разумеется, знали и поэтому покупали пиво только самое дешевое.
К пиву предлагались фисташки, резиновые невкусные жареные сосиски и вонючие беляши почти без мяса.
В затемненном углу стоял единственный «сидячий» стол, за которым сидели трое внушительных молчаливых ребят в кожаных куртках. Они зорко осматривали каждого входящего посетителя и попивали, как ни странно, чай с печеньями.
Не смотря на то, что было четырнадцать часов рабочего дня – кабак был полон. Виной тому была тотальная безработица – сюда стекались и только что попавшие под сокращения, и идущие с митингов безработных-должников-жертв финансовых пирамид, и приезжие из деревень, чтобы продать свой скудный скарб и достать нужную вещь. Собственно алкашей здесь было не много, с того самого дня, когда «братки» избили тех, кто выпив лишнего, начал буянить. Их выкинули за двери и никто их больше не видел…
В половину третьего в кабак зашел старик. На нем было старое, испорченное молью пальто, мятые коричневые брюки и ветхая шапка-ушанка. Зайдя в тепло заведения, он снял запотевшие очки в роговой оправе, протер их рукавицей и отправился к дальнему столику, стоявшему напротив окна во двор, из которого виднелась котельная и помойка.
Старика звали Иван Петрович и было ему всего 67 лет, хотя выглядел он уже дряхлым стариком. До выхода на пенсию Иван Петрович много лет проработал учителем истории в школе.
Несчастия преследовали его всю жизнь. Сначала с фронта, во время, войны не вернулся отец, затем мать была репрессирована и погибла лагерях, по ложному доносу, а самого Ивана Петровича забрали в один из сельских детских домов в Горьковской области.
Жена старика умерла еще в молодости, при рождении дочери.
Старший сын, Алексей, кадровый военный, погиб в Афганистане…
Дочь Ивана Петровича, Ольга, пропала еще год назад, при невыясненных обстоятельствах. Вышла за хлебом вечером – и пропала. Милиция приняла заявление и только. Алексей Петрович даже обращался за помощью в местному «авторитету» Лесовику. Тот денег не взял, обещал искать, но прямо сказал, что, скорее всего, Ольга уже мертва…
Убитый горем старик продолжал жить словно по инерции. Словно душа уже давно умерла, но ветхое тело продолжало жить.
Межу тем в тепло кабака, заметно прихрамывая, зашел еще один человек. Это был здоровенный детина, в старой замызганной зеленой зимней куртке, спортивных штанах, валенках и синей «лыжной» шапке. Его звали Павел, но чаще всего его звали просто – Пашек. Ему было всего двадцать лет, эти годы были настолько насыщенны, что он вполне мог считать, что видел «жизнь».
Пашек был уроженцем города Дзержинска. С самого юношества он не отличался примерным поведением и всего себя отдавал единственной страсти – боксу.
Уже учась с техникуме на автомеханика, он, что называется «по пьянке», устроил драку в городском клубе. В числе прочих пострадавших оказался и какой-то «мажор», которого Пашек отправил в красивый нокаут, в результате которого тот и наткнулся виском на угол подоконника, отчего моментально и скончался.
Павла быстро исключили из техникума, ему пришлось спасаться от расправы убитого горем вельможного отца в армии. Он попал в танковые войска.
Поздней осенью 1995 года всю часть выстроили на плацу. Прибывший из Москвы холеный генерал спросил, не найдутся ли в их рядах добровольцы для «наведения порядка» в Чечне. Были названы астрономические суммы в американской валюте, обещали, что война будет легкой прогулкой.
Молчали молодые офицеры, боясь, что за время отсутствия их опустевшие места займут. Молчал капитан Захарчук, ветеран Афганистана с обожженным лицом, знавший цены и генеральским словам, и танкам в боях в условиях гор.
Молчал командир части, понимая, что его солдат гонят на убой во имя чьих-то не понятных политических целей и финансовых интересов.
Молчали и солдаты в строю. Они хотели всего двух вещей: поесть нормальной еды и отправится домой.
Как водится «добровольцев» выбрали сами отцы-командиры. Среди них оказался и Пашек, как умелый мехвод и отличник боевой подготовки.
По началу в Чечне было не сложно. Вместо древних, как советская власть, Т-62 которыми была оснащена часть Пашка, вся группировка была посажена на Т-72 и Т-80. Пашку достался семьдесят второй.
Время от времени с гор стреляли из стрелкового оружия, время от времени приходилось бить прямой наводкой по селам, время от времени подрывались на фугасах головные машины. Огромная, как казалось тогда, группировка не замечала таких мизерных потерь.
Но чем ближе войска продвигались к Грозному, тем яснее становилось, что война будет долгой, упорной и будет длиться до тех пор, пока жив хоть один её участник.
Начались перебои с продовольственным и боевым снабжением – горцы уничтожали колонны, подрывали мосты и даже сбивали самолеты.
Поучаствовать в новогоднем штурме Грозного Пашку было не суждено. Шальной осколок минометного снаряда попал ему в ногу. На вертолете он был доставлен в военный госпиталь в Моздоке, а оттуда отправлен в Нижний Новгород, где признан не годным к службе и комиссован. За пролитую свою и чужую кровь ему так и не заплатили.
Впрочем, зная, что случилось при штурме Грозного, Пашек не очень-то и расстраивался.
В последствии он отыскал единственного, как оказалось, выжившего из всего пашкиного батальона в грозненском аду, своего сослуживца – Василия Каракина.
В том длинному бою Т-72 Каракина подожгли. Механик и стрелок были убиты при попытке выбраться из горящей машины, а Василий ослеп от взрыва и чудом уцелел внутри танка. Он выбрался из него уже, по видимому, ночью. Его поймали чеченцы. Они оказали ослепшему парню первую помощь, а утром вывезли его из Грозного в какое-то село, где наказали местным передать Каракина на ближайший российский блок-пост…
Оказавшись в родном городе, слепой Каракин оказался никому не нужен – ни спившемуся отцу, ни невесте, ни школьным друзьям. Только Пашек, как мог, заботился о нем.
В конце концов, Павел отвез Каракина в Саровский монастырь. Где тот постригся в монахи и занялся, с помощью монахов, проповедоведью мира. В тот день, когда Василий и Павел прощались у монастырских ворот, Василий взял с Пашка слово, что тот не будет больше делать людям зла и не пойдет по жизни криминальным путем.
Слово свое Пашек сдержал. Он устроился простым грузчиком на оптовой овощебазе, хотя его часто звали «бойцом» в различные криминальные группировки. Он отказывал всем, а особо не понятливым приходилось тут же ощущать на себе его тяжелые кулаки…
Ни на кого не глядя, Пашек прошел до прилавка, заказал три кружки бодяжного, но крепкого пива и орешек. Пока толстая продавщица наливала пива и насыпала соленых орешков, Павел оглядывал окружение. Оно оказалось таким же, как обычно.
Взяв в одну руку сразу три больших кружки пива, а в другую тарелку с орешками, Пашек подошел к столу, за которым стоял Иван Петрович.
- Здравствуйте, Иван Петрович.
- Здравствуй, Паша. Что-то Игоря пока нет.
- Ничего, сейчас придет. Он человек пунктуальный.
И действительно, третий участник импровизированного застолья уже зашел в гулкий зал.
Это был Игорь. Ему было всего двадцать пять лет. В 1992 году он одолжен был окончить радиотехнический институт, но вынужден был бросить учебу, чтобы прокормить семью – жену и маленького годовалого сына.
Не смотря на то, что Игорь не доучился, в электронике он понимал хорошо. Он работал в конторе по починке бытовой техники и брался за все, даже за дорогостоящую профессиональную фото -, аудио – и видео – технику.
Игорь был чрезмерно худ и одежда казалась ему явно не размеру. Он, так же как и Иван Петрович, протер свои тоненькие очки и подошел к товарищам.
- Здравствуйте, Иван Петрович! Привет, Паша!
Друзья молча кивнули, употребив пиво.
- Паша, опять ты всех угощаешь, прямо неудобно… - смущенной сказал Игорь, поднимая кружку.
- Ничего, студент, мне не в тягость. Вон у Ивана Петровича пенсия маленькая. Тебе семью содержать надо. А я один. Мне даже за жилье платить не надо – я в каморке на оптовке живу. Жены нет, детей тоже. Да и работа у тебя, Игорек, не слишком уж денежная.
Игорь тяжело вздохнул.
- Нет уже работы. – друзья внимательно посмотрели на него – Хозяин закрыл контору по ремонту, отдал откупные «кому надо» и пропал, а мне за этот месяц так и не заплатил…
- Беда… - прохрипел Иван Петрович – Давно?
- Уже неделю. Жене не говорю, делаю вид, что хожу на работу. А сам новую ищу. Да нигде не берут… А я уже и так в долги влез. Брал на лекарства для сына, за комнату в коммуналке в которой живем тоже должен. За два месяца уже.
Игорь поежился, облизал губы и дрожащим голосом спросил у Пашка:
- Не одолжишь мне немного?
- Одолжу-одолжу, не сомневайся. – сказал Пашек и, тут же, не считая, засунул Игорю за пазуху конверт – Держи, это премия, меня её отсутствие не стеснит.
- Спасибо… - чуть не плача прошептал Игорь.
- И с работой я тебе помогу! Нам как раз грузчики требуются…
- Да какой из меня грузчик, Паша!
- Ничего, это по началу. Что не сможешь поднять, то я оттащу. А там, глядишь и намекнем, что у тебя золотые руки по части электроники. У нас хозяин как раз видеокассетами барыжить собирается. Вот и будешь ему их записывать – боевики, комедии, ну и это… ну сам понимаешь, что еще за фильмы.
- Понимаю… - грустно вздохнул Игорь.
- А жить ко мне перебирайтесь! Мне все равно в трехкомнатной квартире одиноко, а так хоть жена твоя за мной последит, да с сыном твоим понянчусь. Ведь внуков – Иван Петрович глубоко вздохнул – мне Бог так и дал…
- Спасибо, большое спасибо, друзья! – живо отозвался Игорь – я никогда не забуду вашей помощи!
Наступило неловкое молчание, в продолжение которого все трое отпили из своих больших кружек.
В это время к дверям кабака подъехал зеленый Чероки, из которого вышли трое бритоголовых парней и направились внутрь. Пройдя через весь зал, они подошли в «сидячим» браткам за столом, поздоровались с ними. Две группы поменялись местами и прежние «сторожа» вышли на улицу, сели в Чероки и уехали.
- Смена караула! – Пашек многозначительно поднял указательный палец и весело подмигнул.
Снова наступило молчание, и вновь было испито крепкое вонючее пиво.
- Я много думал, - прервал всеобщее молчание Иван Петрович – и пришел к выводу, что демократия – это зло. Поясню. Мало того, что в результате выборов к власти чаще всего приходят хапуги и негодяи, так демократия обеспечивает еще и их круговорот. Каждые четыре года выбираются новые жулики!
- Как же тогда выбрать не жуликов? – осторожно поинтересовался Игорь.
- А никак! Поймите, они – временщики. Это наследные короли и диктаторы пеклись о своей стране, потому, что их благополучие зависело от того, насколько долго они (и их преемники) продержатся у власти. И потому они были вынуждены, на беду себе, взращивать лучшие качества в своем народе – патриотизм, трудолюбие, честность. А благополучие временщика зависит от того, как много он успеет наворовать за первый срок и как быстро он сможет это все награбленное переправить заграницу, чтобы его дети ни в чем не нуждались в будущем.
- Да нет… Весь современный бардак, Иван Петрович, происходит, как мне кажется, от извечной русской лености, лживости и вороватости – сказал Пашек.
- Ты не прав Паша. Не может ленный, лживый и вороватый народ построить огромную империю. Да такую, что и с распадом её оставить себе такой кусок богатств, что и тот будет больше, чем у остального мира. – сказал Иван Петрович.
Пригубив пиво он продолжил.
- Как я сказал, диктаторы вынуждены взращивать в своих подданных лучшие человеческие качества – принципиальность, честность, преданность. Просто, чтобы удержать страну в целости. Но однажды все эти качества оборачиваются против диктаторов. Однажды подданные осознают свое рабство. Они свергают диктатуру и устанавливают, так называемое, «народовластие».
- В результате, которого, к власти приходят воры и мошенники – многозначительно заключил Пашек.
- Верно, - ответил ему Иван Петрович, - и народ начинает снова ностальгировать по «железной руке», ждать своего «освободителя», который вновь отнимет у них свободу и будет взращивать высокие ценности… Так уже не раз было в истории. И не раз еще будет.
Их беседу прервал шум у дверей. Оказалось, что наряд милиции бил только что вышедшего из кабака пьяненького мужчину лет сорока. Сержант не стесняясь выворачивал карманы мужика на предмет денег и ценностей.
Пашек уже было собрался сорваться на помощь бедолаге, но не успел. «Братва» оперативно вскочила из-за стола и выбежала на улицу. Один из «братков» сильным ударом по лицу ботинком отправил сержанта в ближайший сугроб, а двое других принялись наезжать на стоящих рядом лейтенанта и рядового.
Слова «мент» и «козлина» - оказались самыми цензурными в их монологе. Двое братков подняли пьяного и избитого мужика, а третий, видимо старшой, вырвал у сержанта его паспорт и деньги. Деньги были немедленно засунуты за пазуху мужику, а из паспорта старшой выписал себе в карманный блокнот, по видимому, адрес мужика.
Двое других «братков» растерли щеки бедняги снегом и привели его в некоторое чувство.
Затем старшой четким громким голосом приказал наряду доставить мужика до квартиры в целости и сохранности. И пообещал завтра проверить и в случае чего «принять меры». При этом он так близко подошел к лейтенанту, что тот побелел лицом и только часто и нервно кивал в ответ.
Мужика загрузили в «бобик» и он уехал. «Братки» вернулись на свой «пост» в кабак.
- Да уж, чего только в жизни не бывает… - задумчиво произнес Игорь, поднося кружку ко рту.
- Все в этой жизни бывает, Игорек. Поэтому мы либо выберемся из этой задницы, либо залезем в неё еще глубже… - философски заметил Пашек.
Тягостное молчание трех товарищей прервал скрипучий голос, раздавшийся за спиной Игоря.
- Братва, сигареткой не богаты?
В свободном проеме у стола межу Пашком и Игорем возник невысокий, небритый давно мужик, в грязном ватнике, из под которого виднелся изъеденный молью старый зеленый свитер, бесформенных грязных брюках и, когда-то белых, кроссовках.
Мужик размашисто бросил на стол облезлую ушанку и повторил свой вопрос, но уже с применением ненормативной лексики. Он был явно пьян.
Из всех присутствующих курил только Пашек. Он равнодушно достал из наружного кармана куртки пачку «Примы», которую носил специально, чтобы раздавать вопрошателям, достал от туда одну сигарету и протянул мужику.
Тот, взяв сигарету, начал елозить в карманах ватника, видимо ища спички. И в этом случае Пашка пришел ему на помощь - дав закурить от старой металлической зажигалки, которую выиграл в карты еще служа в армии.
Мужик закурил, сделал несколько затяжек, и, шатаясь, облокотился на стол.
- В интересное время живем, да мужики? – начал незнакомец, обведя приятелей тяжелым пьяным взглядом.
- Что же в нем, по Вашему, интересного? – решил поинтересоваться Петр Иванович.
- А то, что в нем, наконец-то, мы выяснили, что в жизни главное. Главное – это бабки! Посмотрите вокруг – мужик указал на большие окна у входа – все купить за бабки! Тачку, хату, бабу – все! Вся сила сейчас в деньгах. У кого их больше, тот и сильней.
- Но ведь за большие деньги и убить могут! – воскликнул Игорь.
- Могут, – согласился мужик – так с деньгами можно и Мерседес бронированный купить, и охрану нанять и хату бетонным забором. Все можно купить. Деньги – это свобода. Ими, будь ты даже хуже Чикатиллы, от любого суда откупиться можно…
Мужик схватил почти допитый стакан Игоря и разом его выпил.
- Вон в Чечне сколько наших полегло, а ведь с этого кто-то умный бабло поимел. И баблом разжился и дураков, верящих во всякую чепуху стало меньше.
Он собирался сказать что-то еще, но не успел. Пашек резким апперкотом снизу отправил его к стене.
Убью, сука! – у Пашка налились кровью глаза, он тяжело дышал.
Братва в углу комнаты вскочила, но так и осталась на месте.
- Паша, стой! Он не стоит того! Пошлите лучше домой… - выразил мнение себя и Игоря Иван Петрович.
Они оба взяли Павла под руки и повели его выходу. Братва за столом медленно села
.
На улице было уже темно. Фонари горели только на перекрестках. Падал белый пушистый снег.
Подышав воздухом, все трое отправились провожать Ивана Петровича до дома. Они всегда так делали – сначала провожали его, затем шли до общежития Игоря. В этом злачном месте постоянно обитали наркоманы и гопники, и поэтому Павел провожал щуплого Игоря до самого его этажа.
Проводив старшего своего товарища, Пашек и Игорь шли темными дворами, разговаривая не о чем.
Проходя мимо закрытого на ночь старого продуктового магазина, они, переглянувшись, улыбнулись
.
Именно в этом месте они трое и познакомились. Какой-то гопник, среди белого дня, пытался вырвать сумки с продуктами у Петра Ивановича, ему помешал Игорь, пытавшийся вырвать сумку у уже убегающего преступника. Сумку гопник, все-таки, вырвал, но, пробегая мимо Пашка, был сбит с ног хуком слева.
Попрощавшись на этаже общаги Пашек спустился по темному вонючему подъезду вниз. На улице похолодало и сильно мело.
Подняв воротник куртки и натянув на уши шапку, он прихрамывая отправился в свою теплую, натопленную «буржуйкой», каморку на речном складе у Волги…
А на литературных форумах размещал? Там критика и отзывы людей профессиональные, интересно почитать будет...Друг другу советы дают еще полезные. Вдруг на наших глазах новый писатель рождается? Нельзя профукать талант! 
